441 В эту комнату никто не заходит, но покидают ее и того реже. Это кажется Ивану правильным: ведь здесь хранятся его игрушки, зачем же им куда-то уходить. Все плюшевые мишки без тех или иных лап, все зайчики с выколотыми глазами, все куклы с зашитыми ртами покорно замерли по углам, бессильные сопротивляться своей участи. Теперь они - всего лишь память и Брагинский не испытывает к ним особого интереса: его теперь занимает новое развлечение, пока еще целое и не исчерченное грубыми швами. Оно даже слабо дергается, что вызывает улыбку на губах русоволосого парнишки. - Щипчики, скальпели, зажимчики... - бормочет себе под нос Иван, затягиваясь сигаретой, где табак перемешан с марихуаной в убойной пропорции один к шести. Впрочем, это не самое сильное наркотическое средство в комнате: распростертое под русским тело накачано героином, а пятикубовый шприц небрежно валяется на простыне. Брагинский стряхивает пепел - угольки летят прямо на обнаженную спину новой игрушки, но Джонс вряд ли чувствует боль: эндорфины в его крови зашкаливают. Он просто безразлично глядит на своего мучителя, не в силах сфокусировать как следует взгляд. - А ты сегодня будешь моей раненой куклой, - Иван ласково шепчет полубессознательному американцу, наклоняясь к его голове и ведя рукой с зажатой в ней сигаретой по плечу пленника. Лепестки пепла оседают на загорелой коже. Альфред лениво поводит плечом и это движение вызывает у Брагинского оживление: он приподнимается с джонсовской пятой точки, тянет за веревки, затянутые на запястьях "пациента", переворачивая его на спину и действительно извлекает из складок простыни скальпель, приговаривая: - Раз, два, три, я доктор Тибибо, - воздух комнаты взрезает безумный смешок, груди американца касается ланцет, вспарывая на ней огромную букву "Y". - А что у нас внутри, ну-ка? Не смотря на импровизированный наркоз, Альфред чувствует безумную боль, ему кажется, что его кожу заживо сдирают с ребер. Он издает хриплый вскрик, - на большее его не хватает, - и теряет сознание. Лицо русского кривится от смеси презрения и отвращения: и у этого тоже не хватило сил доказать на деле свои заявления на счет героической сущности и невероятной силы. Они все ни на что не годились. - Четыре, пять, шесть, - он сбивает колпачок со второго шприца и вкалывает своему подопытному еще одну порцию наркотика. - И ты внутри такой же, как и все. Фу, скука! Неровными стежками Иван зашивает глубоки порезы на груди Джонса и относит обмякшее тело в дальний угол. Пусть этот экземпляр пополнит его коллекцию сломанных игрушек. Пусть спит и видит сны о том, что он - сверхдержава. Вытирая окровавленные пальцы о край шарфа, молодой человек выходит из комнаты, плотно прикрыв за собой дверь. В конце концов, это не единственная кукла на свете. "Раз, два, три, четыре, пять, шесть. Я, Тибибо, хочу вас всех съесть..."
-
-
22.05.2012 в 17:09В эту комнату никто не заходит, но покидают ее и того реже. Это кажется Ивану правильным: ведь здесь хранятся его игрушки, зачем же им куда-то уходить. Все плюшевые мишки без тех или иных лап, все зайчики с выколотыми глазами, все куклы с зашитыми ртами покорно замерли по углам, бессильные сопротивляться своей участи. Теперь они - всего лишь память и Брагинский не испытывает к ним особого интереса: его теперь занимает новое развлечение, пока еще целое и не исчерченное грубыми швами. Оно даже слабо дергается, что вызывает улыбку на губах русоволосого парнишки.
- Щипчики, скальпели, зажимчики... - бормочет себе под нос Иван, затягиваясь сигаретой, где табак перемешан с марихуаной в убойной пропорции один к шести. Впрочем, это не самое сильное наркотическое средство в комнате: распростертое под русским тело накачано героином, а пятикубовый шприц небрежно валяется на простыне. Брагинский стряхивает пепел - угольки летят прямо на обнаженную спину новой игрушки, но Джонс вряд ли чувствует боль: эндорфины в его крови зашкаливают. Он просто безразлично глядит на своего мучителя, не в силах сфокусировать как следует взгляд.
- А ты сегодня будешь моей раненой куклой, - Иван ласково шепчет полубессознательному американцу, наклоняясь к его голове и ведя рукой с зажатой в ней сигаретой по плечу пленника. Лепестки пепла оседают на загорелой коже. Альфред лениво поводит плечом и это движение вызывает у Брагинского оживление: он приподнимается с джонсовской пятой точки, тянет за веревки, затянутые на запястьях "пациента", переворачивая его на спину и действительно извлекает из складок простыни скальпель, приговаривая:
- Раз, два, три, я доктор Тибибо, - воздух комнаты взрезает безумный смешок, груди американца касается ланцет, вспарывая на ней огромную букву "Y". - А что у нас внутри, ну-ка?
Не смотря на импровизированный наркоз, Альфред чувствует безумную боль, ему кажется, что его кожу заживо сдирают с ребер. Он издает хриплый вскрик, - на большее его не хватает, - и теряет сознание.
Лицо русского кривится от смеси презрения и отвращения: и у этого тоже не хватило сил доказать на деле свои заявления на счет героической сущности и невероятной силы. Они все ни на что не годились.
- Четыре, пять, шесть, - он сбивает колпачок со второго шприца и вкалывает своему подопытному еще одну порцию наркотика. - И ты внутри такой же, как и все. Фу, скука!
Неровными стежками Иван зашивает глубоки порезы на груди Джонса и относит обмякшее тело в дальний угол. Пусть этот экземпляр пополнит его коллекцию сломанных игрушек. Пусть спит и видит сны о том, что он - сверхдержава.
Вытирая окровавленные пальцы о край шарфа, молодой человек выходит из комнаты, плотно прикрыв за собой дверь. В конце концов, это не единственная кукла на свете.
"Раз, два, три, четыре, пять, шесть. Я, Тибибо, хочу вас всех съесть..."
-
-
23.05.2012 в 08:00-
-
23.05.2012 в 10:24Это радует)
а.
-
-
29.06.2012 в 23:00-
-
30.06.2012 в 12:49Автор пишет раз в пятилетку. Но дело ваше)
собственно.