Под теплый грязный плащ медленно, но настойчиво просачивался влажный холод. От снега ткань мокла, темнела и тяжелела, сковывая и без того сонные и приторможенные движения. Дышать промозглым воздухом было тяжело, он обжигал искусанные приоткрытые губы, гортань и легкие так, что уже во всех красках можно было бы представить картину будущей простуды. Легкие разлапистые одинокие снежинки торжественно спускались с темного, почти черного чистого неба без единого облака, приковывая взгляд и завораживая, навевая мысли о сне и убаюкивая. Сонливости добавлял и звук тихого размеренного сопения Тино под боком. Его светлая пушистая голова уютно лежала на плече Швеции, одновременно согревая и придавая сил и спокойствия. Бервальд уже сам прикрыл глаза и стал клевать носом, когда не более чем в трехстах метров от него взорвался снаряд. Финляндия мгновенно распахнул глаза и прижался к нему сильнее, спросонок не сразу поняв, то ли война ему не приснилась, то ли небо упало на землю. Несколько мгновений он осоловело смотрел прямо перед собой, потом поднял глаза на Швецию и стал быстро моргать с ошеломленным выражением лица. -Мина. -А... Во сне Тино полностью отключился от реальности и из-за резкого пробуждения не сразу сообразил, что все еще находится на минном поле, а кругом - война. На многие километры вокруг в снежной пустыне нет ни одного живого человека, кроме него самого и Швеции, пытающегося не потерять те жалкие крохи тепла, которые все еще сохраняла мокрая, грязная одежда и усталое, измученное тело, ближе и плотнее прижимая к себе Финляндию. Тино широко зевнул и потянулся, насколько это было возможно, находясь в крепких объятиях. Потом он заворочался, принимая более удобную позу. Когда он устроился, Швеция еле заметно улыбнулся и прижался губами к его лбу, одновременно придерживая рукой затылок, зарываясь замерзшей без перчатки ладонью в мягкие, густые волосы. В тишине и темноте осязание усиливалось. Каждое вздрагивание, еле заметное движение и даже вздох одного отдавались неслышным эхом в теле другого, не оставляя расстояния или дистанции между двумя людьми. Пускай их и окружает страшный холод, но чувства одного к другому греют каждого. Ну и что с того, что самая теплая нежность проснулась именно на минном поле во время войны? Их любовь и так всегда была похожа на прогулку по минному полю – и у каждого всегда был другой, чтобы закрыть, защитить, уберечь от взрыва.
-
-
12.07.2011 в 04:12Под теплый грязный плащ медленно, но настойчиво просачивался влажный холод. От снега ткань мокла, темнела и тяжелела, сковывая и без того сонные и приторможенные движения. Дышать промозглым воздухом было тяжело, он обжигал искусанные приоткрытые губы, гортань и легкие так, что уже во всех красках можно было бы представить картину будущей простуды.
Легкие разлапистые одинокие снежинки торжественно спускались с темного, почти черного чистого неба без единого облака, приковывая взгляд и завораживая, навевая мысли о сне и убаюкивая. Сонливости добавлял и звук тихого размеренного сопения Тино под боком. Его светлая пушистая голова уютно лежала на плече Швеции, одновременно согревая и придавая сил и спокойствия.
Бервальд уже сам прикрыл глаза и стал клевать носом, когда не более чем в трехстах метров от него взорвался снаряд. Финляндия мгновенно распахнул глаза и прижался к нему сильнее, спросонок не сразу поняв, то ли война ему не приснилась, то ли небо упало на землю.
Несколько мгновений он осоловело смотрел прямо перед собой, потом поднял глаза на Швецию и стал быстро моргать с ошеломленным выражением лица.
-Мина.
-А...
Во сне Тино полностью отключился от реальности и из-за резкого пробуждения не сразу сообразил, что все еще находится на минном поле, а кругом - война. На многие километры вокруг в снежной пустыне нет ни одного живого человека, кроме него самого и Швеции, пытающегося не потерять те жалкие крохи тепла, которые все еще сохраняла мокрая, грязная одежда и усталое, измученное тело, ближе и плотнее прижимая к себе Финляндию.
Тино широко зевнул и потянулся, насколько это было возможно, находясь в крепких объятиях. Потом он заворочался, принимая более удобную позу.
Когда он устроился, Швеция еле заметно улыбнулся и прижался губами к его лбу, одновременно придерживая рукой затылок, зарываясь замерзшей без перчатки ладонью в мягкие, густые волосы.
В тишине и темноте осязание усиливалось. Каждое вздрагивание, еле заметное движение и даже вздох одного отдавались неслышным эхом в теле другого, не оставляя расстояния или дистанции между двумя людьми. Пускай их и окружает страшный холод, но чувства одного к другому греют каждого. Ну и что с того, что самая теплая нежность проснулась именно на минном поле во время войны? Их любовь и так всегда была похожа на прогулку по минному полю – и у каждого всегда был другой, чтобы закрыть, защитить, уберечь от взрыва.