У нас союз, у нас одна династия и мои у короны. Мы заботимся друг о друге в меру своих возможностей. Стараемся все делить поровну, улыбаться и не думать о боях и жертвах, не думать о своевольной и лихой Ольге. О том, какие испытания она нам подкидывает. Польша - слишком наивен и смотрит на мир сквозь свою розовую призму. Я пытаюсь быть серьёзней, хотя и всё равно остаюсь "забитым тихоней, который слишком много печется о глупостях и мелочах". Как бы там не было, на поле боя мы становимся совершенно иными: в нас переливают за край ярость, безумие, жажда крови. Мы даём нашим гусарам крылья, которые делают из них ангелов смерти, на столько они великолепны в своих доспехах. Феликс и сам носит такие - они ему безумно идут. Они не боятся ничего, ни Бога, ни Черта, ни Ивана Брагинского, который уже ненавязчиво маячит на горизонте. Они заражены нашей жаждой битвы, нашей жаждой вырваться за свои рамки и рубить, рубить, рубить, с вожделением слизывая теплую кровь с губ. Даже ребёнок, смотрящий с восхищением и шепчущий "Янголи!"* во время набега на очередное Украинское село, для них не составит препятствия и укора совести - он будет разрублен, поскольку он - низший. Мы же - высшие. Отчего же распыляться на быдло сожалением? Но мы и проигрываем. И у наших гусар загораются крылья, они кричат, воют, но не могут их снять, загораются сами, погибают, наши кровавые ангелы. Юные ляшские шляхтичи мечутся по полю боя в поисках воды или кого-то, кто срубит эти крылья, кого-то, кто даст им опуститься на землю...Но этому не быть. В такие моменты я будто сбрасываю эту личину кровожадной твари, становясь самим собой. Торисом, а не половиной Ржечи Посполитой. В такие моменты Феликс плачет, скулит и подвывает, как избитая собака, падает на колени, опираясь на меч. Он сам видит, как лихо горят их крылья, прекрасно понимает, что в один прекрасный день так сгорят и наши. ИХ не срубят, дав освобождение, а вонзят нож в спину, чтобы уже и не дергались некогда великие властители Восточной Европы. А пока...Мы можем только с ужасом смотреть, как лихо горят крылья наших гусар и молиться, чтобы так не сгорели наши.
351
У нас союз, у нас одна династия и мои у короны. Мы заботимся друг о друге в меру своих возможностей. Стараемся все делить поровну, улыбаться и не думать о боях и жертвах, не думать о своевольной и лихой Ольге. О том, какие испытания она нам подкидывает.
Польша - слишком наивен и смотрит на мир сквозь свою розовую призму. Я пытаюсь быть серьёзней, хотя и всё равно остаюсь "забитым тихоней, который слишком много печется о глупостях и мелочах".
Как бы там не было, на поле боя мы становимся совершенно иными: в нас переливают за край ярость, безумие, жажда крови. Мы даём нашим гусарам крылья, которые делают из них ангелов смерти, на столько они великолепны в своих доспехах. Феликс и сам носит такие - они ему безумно идут.
Они не боятся ничего, ни Бога, ни Черта, ни Ивана Брагинского, который уже ненавязчиво маячит на горизонте. Они заражены нашей жаждой битвы, нашей жаждой вырваться за свои рамки и рубить, рубить, рубить, с вожделением слизывая теплую кровь с губ. Даже ребёнок, смотрящий с восхищением и шепчущий "Янголи!"* во время набега на очередное Украинское село, для них не составит препятствия и укора совести - он будет разрублен, поскольку он - низший. Мы же - высшие. Отчего же распыляться на быдло сожалением?
Но мы и проигрываем. И у наших гусар загораются крылья, они кричат, воют, но не могут их снять, загораются сами, погибают, наши кровавые ангелы. Юные ляшские шляхтичи мечутся по полю боя в поисках воды или кого-то, кто срубит эти крылья, кого-то, кто даст им опуститься на землю...Но этому не быть.
В такие моменты я будто сбрасываю эту личину кровожадной твари, становясь самим собой. Торисом, а не половиной Ржечи Посполитой. В такие моменты Феликс плачет, скулит и подвывает, как избитая собака, падает на колени, опираясь на меч. Он сам видит, как лихо горят их крылья, прекрасно понимает, что в один прекрасный день так сгорят и наши. ИХ не срубят, дав освобождение, а вонзят нож в спину, чтобы уже и не дергались некогда великие властители Восточной Европы.
А пока...Мы можем только с ужасом смотреть, как лихо горят крылья наших гусар и молиться, чтобы так не сгорели наши.
исправьте, пожалуйста. Опечатка вышла.
ну почему же не этого. Очень даже. Спасибо огромное)
Опять знакомые всё лица. Чёрт, я начинаю пугаться своей интуиции.Автор рад)))))
Боюсь предположить - и вновь вы? х)
Да уж открывайтесь, все ясно х)
Спасибо еще раз,вы делаете мой вечер)
Вот и узнаем! Когда закончите, скиньте в умыл - гляну)